HARP

Харьковский Карп

Часовой пояс: UTC + 2 часа [ Летнее время ]



Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 13 ] 
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: То, что мы имели и что не сберегли.
СообщениеДобавлено: Пт ноя 23, 2012 16:04 
Не в сети
Посейдон
Аватара пользователя

Зарегистрирован: Ср июл 06, 2005 22:19
Сообщения: 762
Откуда: Харьков
Возраст: 54
Благодарил (а): 54 раз.
Поблагодарили: 183 раз.
Перечитывая вечерами старые выпуски альманаха Рыболов Спортсмен, бывает нахожу очерки о знакомых водоёмах. С грустью и болью читаю о былом величии и богатстве наших рек, озер и прудов.
Хочу поделиться с вами, одним очерком, о месте знакомом пожалуй каждому рыболову Харькова. Прочтите, сравните и задумайтесь: Сколько веков эта река щедро одаривала людей чистой водой, рыбой, прекрасной природой по её берегам и что с ней сделал человек, с его алчностью, всего за 73 года...

Люби землю. Она не унаследована тобой у твоих родителей, она одолжена тобой у твоих детей.
Когда будет срублено последнее дерево, когда будет отравлена последняя река, когда будет поймана последняя птица, — только тогда вы поймете, что деньги нельзя есть...

НА БУКСИРЕ У САЗАНА Л. Федулов
На реке Северный Донец в 1939 году хорошо брал сазан. Многие рыболовы в это лето оторвались от своих насиженных мест на прудах и перекочевали в Короповы хутора, на Донец. Сюда каждого влекла не только радужная перспектива поохотиться на одну из красивых и могучих рыб, но и сказочная природа.
Август того года был прохладный и безветренный, что благоприятствовало рыбалке.
Помню, я со своим приятелем приехал сюда в пятницу вечером с тем, чтобы порыбачить в субботу и воскресенье. В эти места, находящиеся в пятидесяти километрах от Харькова, приезжать на один день нет смысла. Северный Донец здесь протекает в лесу, разрезая его в некоторых местах на острова, полуострова, образуя ряд заливов. Сама природа создала тут все условия для размножения многих пород пресноводных рыб.
В этих местах много рыбы и размеры ее настолько внушительны, что порой удивляют даже самого бывалого рыболова. К примеру можно сказать, что пятипудовые сомы здесь не редкость, так же как и пудовые сазаны. Припоминаю, как однажды мы разговорились с одним из местных рыболовов, который посвятил этому занятию более шестидесяти лет. Он нам рассказал, что в 1925 году поймал щуку весом в два с половиной пуда и в ее чреве обнаружил заглотанную щуку чуть ли не в пуд весом... Мы этот рассказ тогда отнесли к числу «охотничьих» и добродушно посмеялись над дедом. Он обиделся и, что-то бурча себе под нос, ушел от нас. А спустя год я был свидетелем, как один из рыболовов поймал в этих же местах щуку весом более пуда. В ее желудке он обнаружил щуку в три килограмма,
Сижу мы подготовили на глубоких местах, с крепким дном и выходами на отмель. С левой стороны моей сижи, у самого берега,лежало небольшое дерево, а с правой — были видны из воды покрытые мхом пни. Это были излюбленные сазаньи места. Посередине Донца зеленой шапкой возвышался обросший кугой и камышом островок. Его тесно окружали заросли осоки, лопуха и лилии — превосходное пристанище для рыбы в знойные дни. Вокруг шумел густой вековой лес, воздух был напоен его ароматом. В окружающей нас природе было много очаровательного и таинственного.
Снасть у меня тогда была без катушки, но зато крепкая: миллиметровый хирургический шелк, кованый крючок и плотное бамбуковое удилище.
С вечера мы забросили подкормку: жмых и вареный картофель, а удочки наживили горохом и кукурузой.
За ужином и приятными разговорами быстро прошла ночь. Мы пожелали друг другу «ни пуха, ни пера» и разошлись по сижам.
Перед рассветом первым себя обнаружил бесшумным вскидом лещ, а потом началось захватывающее зрелище: крупный сазан во многих местах выбрасывался свечой из воды, переворачивался в воздухе, блестя золотом чешуи, и с шумом падал в воду. С особым вниманием следил я острым взглядом за застывшими в волшебной неподвижности поплавками, которые в любой момент могли уйти под воду.
В большом напряжении я ожидал такого момента. Но сазан, как бы дразня рыболовов, продолжал часто вскидываться, а брать не хотел.
Утренняя заря потухала. С восходом солнца уменьшалась надежда на клев.
Часов в шесть утра поплавок моей средней удочки вдруг стал вертикально и круто ушел под воду. Я подсек, но удилище выровнять не мог. Крупная рыба настойчиво тянула меня в воду. Быстро сообразил: если бросить удилище в воду, то сазан утащит его в корчу, если держать — леса вот-вот лопнет. Так как выбора не было, я рискнул и бросил удилище в воду. Оно тотчас же скрылось из виду. Вскочив в лодку, которая стояла неподалеку, я направился на розыски. Сверх ожидания, на середине реки показался сначала кончик, а потом и все удилище; я быстро схватил его, но выровнять опять не мог, пришлось снова бросить его в воду. Только в третий раз мне удалось приподнять удилище немного вверх вершинкой. Рыба натянула лесу и с большой силой потащила лодку против течения. Оказавшись на буксире у сазана, я боялся, что снасть не выдержит. Но лодка неожиданно остановилась. В этот момент я невольно посмотрел по сторонам. И только сейчас заметил, что по обоим берегам многие рыболовы с интересом наблюдают за моей борьбой и, безусловно, сочувствуют мне. Это подтверждалось сыпавшимися со всех сторон советами:
— Тяни его на берег!..
— Трави его, пусть еще покатает!..
Положение у меня действительно было тяжелое. Рыба упорно не сходила с места, она как бы делала передышку в ожидании попуска лесы. Я начал подергивать кончиком удилища в надежде, что причиняемая крючком боль расшевелит рыбу. Надежда оправдалась, рыба оторвалась от дна и медленно начала ходить по кругу. Воспользовавшись этим, я стал осторожно грести одним веслом к отмели. И когда показалось песчаное дно, я заметил, что на крючке сазан огромной величины. Он уже без особенного сопротивления подходил к лодке. Я осторожно опустил подсачек в воду, но в этот момент сазан снова потащил лодку на середину реки, вытягивая лесу в прямую линию с удилищем. Когда это ему удалось, он выбросился из воды и упал на лесу. После такого приема я, потеряв равновесие, упал на дно лодки. Великолепная рыба сошла с крючка.
Разгоряченный борьбой, анализируя происшедшее, я возвращался к своей сиже, на ходу выслушивая запоздалые советы и досадные замечания взволнованных редким зрелищем рыболовов.
Вместо крупного сазана, которого, конечно, не так просто было поймать, на крючке висел оторванный кусок сазаньей губы, свидетельство прочной снасти и жестокой борьбы с великаном.
Опытные рыболовы, разглядывая кусок сазаньей губы, определили вес рыбы в полтора пуда. Не знаю, так ли это. Во всяком случае, сазан был очень крупный и, конечно, не трудно было определить на глаз, что весил он не меньше пуда.
В этот день сазан больше не брал. А в воскресенье мне и моему приятелю удалось поймать лишь по два небольших сазана.
Приятно уставшие, мы со скромными трофеями возвращались домой, Кроме того, я еще увозил с собой кусок сазаньей губы. А остроту переживаний, полученных во время борьбы с этой рыбой, не могу забыть и по сей день.

P/S Долго думал, где разместить эту тему, в" Болталке" ,или в "Водном мире", но мне кажется "Водный мир" к ней ближе. Если неправ- переместите, или удалите. Если данная тема вызывает интерес, могу оцифровать и выложить еще несколько очерков касающихся Донца и близлежащих водоёмов.

_________________
Лучше три маленьких карася-чем ни одного большого карпа...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: Пт ноя 23, 2012 16:20 
Не в сети
Посейдон

Зарегистрирован: Вс июл 12, 2009 22:06
Сообщения: 754
Откуда: Песочин
Возраст: 39
Благодарил (а): 407 раз.
Поблагодарили: 629 раз.
Аж, дух захватило. На минутку перенесся в те времена, хоть и не 73 года назад, но вспомнил, детство, первую удочку из лещины, радость от первого подаренного отцом Советского телескопа. А самое главное количества и размера рыбы в реке под самим домом(Удах). Сейчас увы о сазанах и лещах остались только воспоминания.

_________________
С ув. Валерий Шустров. Команда MixTeam, г. Харьков


Вернуться к началу
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: Пт ноя 23, 2012 17:33 
Не в сети
Карполов
Аватара пользователя

Зарегистрирован: Вс дек 19, 2010 09:44
Сообщения: 1663
Откуда: г.Харьков
Возраст: 54
Благодарил (а): 4647 раз.
Поблагодарили: 5819 раз.
Эдгар писал(а):
P/S Долго думал, где разместить эту тему, в" Болталке" ,или в "Водном мире", но мне кажется "Водный мир" к ней ближе. Если неправ- переместите, или удалите. Если данная тема вызывает интерес, могу оцифровать и выложить еще несколько очерков касающихся Донца и близлежащих водоёмов.


Эдгар, хотелось бы еще почитать очерки из этого удивительного альманаха, если я не ошибаюсь это очень старый номер.

С ув. Вадим.

_________________
В наше время верить ни кому нельзя, мне можно


Вернуться к началу
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: Сб ноя 24, 2012 10:27 
Не в сети
Посейдон
Аватара пользователя

Зарегистрирован: Ср июл 06, 2005 22:19
Сообщения: 762
Откуда: Харьков
Возраст: 54
Благодарил (а): 54 раз.
Поблагодарили: 183 раз.
VaD1M писал(а):
Эдгар, хотелось бы еще почитать очерки из этого удивительного альманаха, если я не ошибаюсь это очень старый номер.

С ув. Вадим.


Не ошибаешся :wink: , это альманах Рыболов-Спортсмен №3 за 1953год. Оцифровал еще один очерк о Донце, правда места поближе к Луганску.

О СОМАХ-ВЕЛИКАНАХ А. Синельников


В тиховодных закоряженных реках Ворошиловградской области водится всякая рыба — от уклейки и пескаря до сома.
В Северном Донце сомы достигают весьма внушительных размеров.
Старики из сел, расположенных на берегах Донца, рассказывают диковинные истории о сомах-великанах, которые будто бы хватали за хвосты купающихся лошадей и топили их в бездонных омутах.
Истории эти относятся к далекому прошлому. Я хочу рассказать о тех сомах-великанах, которых видел собственными глазами.
В поимке одного сома-великана я принимал непосредственное участие. Другого такого же сома видел в селе Николаевке, на подводе. В нем было до ста килограммов веса. Третий огромный сом выбросился на песчаную косу и был убит колхозниками. Этого сома я не видел. Видел его мой брат Григорий, который был сельским учителем в Николаевке. Эгот сом весил шесть пудов.
Сомы до 30 — 40 килограммов в наших реках вылавливаются довольно часто. Способы ловли их и приманки применяются различные.
Рыболовы, не имеющие лодок, ставят закидушки из прочного крученого шнура с большим крючком двойной прочности. Но на закидушки очень крупные сомы никогда не попадались.
Те, у кого есть лодки, ловят на квок, на дорожку, но настоящие сомятники предпочитают дреголину, о которой я расскажу подробно.
Насадкой на всякую снасть служит мясо, опаленные на костре воробьи, птенцы галок, ворон и других птиц, а то и взрослые птицы. Используются также живцы и лягушки, Насадкой на дреголину может служить только живец или лягушка. Мертвую, неподвижную насадку на дреголину ставить нельзя.
За долгие годы спортивной рыбной ловли я выловил много всяких сомов, но самый большой из них весил не более 30 килограммов. Для охоты за очень большими сомами необходимы особые условия. Надо жить вблизи реки, хорошо знать ее профиль, обстоятельно изучить все омуты, пещеры и «завалы» (коряжники)— излюбленные места большие сомов. Надо заводить особую снасть, а главное — иметь лодку. Без нее все или почти все попытки организовать охоту на крупного сома обречены на неудачу. Я лично знаю, что на «закидушку» с берега, без лодки, был пойман лишь один сом свыше сорока килограммов весом. Но такие случаи редки, и полагаться на них не следует, особенно городским рыболовам-спортсменам, которым приходится бывать на реке преимущественно в выходной день.
Я никогда не охотился за очень большими сомами, но, независимо от моих намерений, они, несомненно, изредка брали на мою снасть. Обрывки прочных крученых шнуров и сломанные большие и толстые крючки в темные июньские ночи довольно красноречиво свидетельствовали об этом.
Конечно, настоящий рыболов-сомятник ни за что не оставит в покое сома, оборвавшего у него снасть. Он до тех пор будет продолжать охоту, пока виновник не сделается его добычей. Я же, обнаружив обрыв прочного шнура или поломку большого крючка, только дивился величине и силе сома, способного на такие дела, но мысль о его преследовании никогда и в голову мне не приходила.
Но одна случайность, которыми так богата жизнь рыболова, и меня ненадолго сделала охотником за сомом-великаном.
Случилось это в июне 1935 года на Северном Донце, вблизи села Николаевки.
Как-то возвращаясь на каюке с братом Григорием с рыбной ловли, мы повстречали суходольского рыбака Федосея и завели длинный разговор о рыбной ловле.
Федосей показал нам два обрывка толстого и очень прочного шнура и рассказал о том, как он два дня и две ночи охотился за сомом, но не взял его.
— Хоть бы поглядеть на него, лешего, что он за дьявол такой, что самолучшая снасть его не держит,— сокрушался Федосей.
Мы, как могли, выразили ему свое сочувствие и, подробно расспросив, где это случилось, распростились с ним и поплыли своей «дорогой».
Место неудачной охоты Федосея на сома находилось в знаменитых «хомутках»— большом глубоком плесе, ниже шумного каменистого переката, все заводи которого были густо завалены коряжником, образуя у крутых берегов медленные водовороты. Оно находилось в самом углу излучины Донца, где течение реки упиралось в обрывистый берег, и во время весенних паводков выбило в нем глубокую пещеру. Над ней нависла подмытая вешней водой большая ива. Ее ветви купались в воде, образуя обширный зеленый шатер, хорошо защищенный от знойных лучей летнего солнца и ветров.
Пробившись каюком сквозь ветви ивы, мы очутились как бы в прохладном помещении, величиной с небольшую комнату.
Никаких следов недавней схватки человека с рыбой мы не обнаружили.
— Ну? — нарушил молчание Григорий.— Что ты об этом думаешь?
— Да ведь что же думать. Оно хоть и не заметно следов, но, видно, Федосей рассказал нам правду.
— Не попробовать ли нам с тобой поймать этого сома. Как ты на это смотришь? — спросил Григорий.
— Вряд ли что-нибудь получится,— ответил я. У нас нет ни опыта, ни необходимой снасти, и мне кажется, что эта затея неминуемо потерпит крах.
— Вот что, брат, давай отправимся домой, отвезем рыбу и займемся приготовлением снасти, а часам к четырем вернемся сюда и поставим дреголину,— предложил Григорий.
Я согласился с его планом.
В кузнице мы отковали крючок и багор. Крючок был сделан из сломанного рожка от вил и обладал исключительной прочностью. Из шпагата мы скрутили двухметровый крепкий шнур.
В три часа дня мы уже грузили в каюк все снаряжение: багор, топор, лопату-грабарку, старые провода, провизию и другие необходимые вещи.
Чтобы не проспать поклевку сома, захватили с собой Мурзу-маленькую лохматую дворняжку, которая поднимала лай, когда слышала всплески крупных рыб.
Попутно занялись ловлей голавлей. Я сидел на веслах, а Григорий, умело орудуя гибким бамбуковым удилищем, подбрасывал им кузнечиков. Поймали трех голавлей от трехсот до шестисот граммов весом. Чтобы не потревожить сома, стали табором метрах в семидесяти от пещеры. Я срубил длинную упругую жердь, толщиной в руку взрослого человека, на тонком конце ее оставил сошку. Затем, захватив топор и провод, берегом потащил жердь к пещере, а Григорий поплыл туда на каюке.
К вывороченным и обмытым водой кореньям я в двух местах крепко-накрепко прикрутил жердь так, чтобы сошка ее находилась в самом центре шатра, сантиметрах в семидесяти над водой.
Григорий морским узлом привязал к жерди шнур с крючком, продетым под спинной плавник самого большого голавля. Живец бойко заходил на шнуре, мы полюбовались на него и отправились на стоянку. Дреголина была поставлена!
— Ну, Саша, объявляю осадное положение,— пошутил Григорий. По первому же тревожному сигналу Мурзы приказываю взять «холодное оружие» и грузиться на «корабль». Всеми силами и средствами надо постараться зацепить «противника»!
Но это была наигранная веселость. На самом же деле Григорию было не до шуток, он волновался и не мог скрыть этого.
Мне вся эта затея казалась несерьезной, поэтому я был спокоен. Да и не верил, что сом возьмет на нашу снасть.
Сидеть и ждать сома — занятие довольно скучное. И чтобы как-нибудь занять время, я предложил Григорию поставить переметы. Он с радостью согласился на мое предложение.
В неглубоких илистых заводях мы нашли вьюнов, метрах в пятидесяти от стоянки перетянули с одного берега на другой переметный шнур, а немного дальше — другой. Навязали на них по двадцати пяти поводков с крючками и наживили крючки вьюнами.
С переметами было покончено, но до сумерек оставалось еще много времени, Григорий занялся «подкопкой» вьюнов для ночной подживы переметов, а я захватил две удочки, ведерко с мелкими вьюнами и поплыл в коряжник ловить окуней.
Мне посчастливилось напасть на окуневое место, и к заходу солнца в моем садке шныряли около двадцати хороших окуней.
С наступлением сумерек мы развели костер и занялись приготовлением ухи. Ночь выдалась темная и тихая, мощные всплески крупной рыбы то и дело разносились по реке, вызывая неистовый лай Мурзы. На всплески некрупной рыбешки даже поблизости от самого костра она не обращала внимания. Будучи маленькой и пугливой собачонкой, она, повидимому, испытывала страх перед бултыхающимися чудовищами.
Григорий при каждом могучем ударе большой рыбы вздрагивал и поворачивал голову в сторону поставленной нами дреголины. Но там все было тихо.
Костер весело потрескивал, из кипящего ведерка аппетитно пахло ухой. Григорий молчал.
— Ну, допустим,что сом возьмет голавля и засечется. А как мы его будем брать, если он не меньше нашего каюка? — спросил я Григория.
— Нечего вперед загадывать.— Пусть только возьмет, а там уж видно будет.—Подумав немного, Григорий добавил: —Мы его убьем топором, или багром.
Поужинав, мы поплыли «трусить» переметы. Сняли двух сомят аршинников, одного крупного голавля и вернулись на стоянку.
Как мы забылись сном, я не помню. Проснулся я, когда в воздухе потянуло утренней свежестью.
Мурза стояла у самой воды и негромко тявкала на реку, затянутую легким туманом. Посредине реки бесшумно скользил каюк, в нем сидел древний, белый, как степной ковыль, горбатый старик, В лесу звонко куковала кукушка и, словно перекликаясь с ней, где-то голосисто запел проспавший зорю петух. По всей реке играла мелкая рыбешка, но всплесков крупной рыбы не было.
Каюк со своим древним кормчим скрылся за изгибом реки. Мурза, свернувшись клубочком у ног храпящего Григория, уснула. Григорий спал крепко, повидимому, он долго не мог успокоиться и забылся сном только под утро. Вспомнив о нашей дреголине, я решил разбудить его.
Вдруг что-то оглушительно бултыхнуло. Это было похоже на падение лошади в воду с высокого отвесного берега. Мурза сорвалась с места и залилась лаем. Я заметил, как дрогнули ветви ивы, и вслед за этим от них пошли, нагоняя друг друга, широкие круги.
Я растормошил Григория. Он порывисто вскочил, устремил взор на иву и прошептал: — А? Что такое? Сом?
— Да! Да! Сом! Скорее! В каюк! — Я не узнавал себя, Григорий взглянул на меня и побледнел.
Через минуту Григорий до боли в суставах сжимал багор, а я изо всех сил налегал на весла.
Но почему под ивой так тихо? Ветви ее не колышатся и даже вода не рябит. Неужели сорвался?
Мы осторожно пробирались сквозь ветви ивы и увидали сильно наклоненную и глубоко ушедшую в воду жердь.
Я схватился за жердь и поднял ее. Она шла легко, вот уже и сошка показалась из воды. А вот и шнур.
Не описать наших чувств и переживаний, когда мы увидели над водой беспомощно повисший жалкий обрывок прочного шнура. Мы глядели на него, как зачарованные, и каждый из нас подумал:
«Что же это за сом, если он оборвал такую снасть?»
Первым опомнился Григорий:
— А черт с ним, с этим сомом! Хорошо, что ушел, утопил бы он нас.
Мне вспомнилась басня Крылова «Лиса и виноград». Делать было нечего, приходилось довольствоваться мудростью кумушки-лисы. Вспомнились и слова Федосея: — Хоть бы поглядеть на него, лешего...
Действительно, хоть бы глянуть на это чудище!..
Отвязали мы от жерди обрывок шнура и поплыли «трусить» переметы.
Мудрая пословица гласит, что нет худа без добра: здесь нас ожидал приятный сюрприз. Едва я взялся за шнур первой перетяжки, как последовал рывок такой силы, что я чуть не потерял равновесия и не вылетел из каюка. Вода за бортом забурлила, как в большом кипящем котле. Изловчившись и выждав удобный момент, Григорий забагрил полутораметрового сома и перевалил его в каюк.
Счастливый перемет принес нам еще двух сомят, немногим меньше метра в длину, и двух хороших голавлей. Второй перемет был поставлен ближе к перекату, здесь мы сняли лишь одного соменка-аршинника и двух хороших судаков.
Улов был хороший, но сом-великан так завладел мыслями Григория, что, возвратившись домой, он занялся приготовлением новой сверхпрочной снасти.
Обстоятельства помешали нам отправиться на рыбалку в тот же день. Только на другой день утром мы снова погрузили снаряжение
и отплыли в «хомутки». Но мы опоздали. Федосей еще с вечера наставил дреголину над пещерой, и великан взял живца вместе с новым крючком. И снасть оборвать не смог.
Федосей укрепил шнур не к жерди, а к ветке ивы, высоко над водою. Он правильно рассчитал, что сом лишь потому оборвал его крепкий шнур, что имел возможность вытянуть его в одну линию с жердью. В этом случае жердь утратила свое назначение, перестала пружинить и шнур лопнул.
Теперь же сом мог надавливать только вниз, а ветка ивы и до некоторой степени вся ива прекрасно пружинили.
Очевидно, сом много раз принимался за этот роковой шнур, но, несмотря на все усилия, не мог порвать его.
В конечном счете он так уходился, что, когда Федосей пропихивал ему под жаберную крышку конец длинной и толстой веревки, он не оказал ему никакого сопротивления, а только зевал огромной пастью и таращил на рыбака колючие белесые глаза.
Продев под жабры сома веревку, Федосей привязал ее к дереву и хотел плыть в село за подмогой, но тут из-за поворота реки показался наш каюк.
— Готов! — вместо обычного приветствия сказал Федосей.
— Теперь надо вытащить этого беса на тот берег. Наш очень крутой.
Убить сома Федосей не решался. Ему казалось, что после удара багром или топором силы рыбы удесятерятся, она непременно оборвет веревку и уйдет в пещеру.
Нам хотелось скорее взглянуть на это чудовище, и мы высказали свое желание Федосею, но он попросил нас потерпеть.
— Вот уж поглядим, когда вытащим.
Постепенно разматывая длинную веревку, мы поплыли к противоположному берегу. Причалив, оттащили каюки в сторону и стали думать, как выволочь сома на берег.
— Надо очистить от коры вот это дерево,— указал Федосей на небольшую иву.— Вы вдвоем будете подтягивать, а я обовью веревку вокруг дерева, буду плотно приматывать ее к стволу. Так-то надежней будет.
Укрепив конец веревки к дереву, Федосей поплыл на ту сторону, чтобы перерубить топором ветку, к которой был привязан сом.
Наконец, ветка перерублена, Федосей быстро гонит каюк к нам. Теперь сом оказался на длинной привязи.
Причалив к берегу, Федосей подал команду:
— Тяните! Только плавно. Не дергайте!
Мы с Григорием начали тянуть веревку, а Федосей стал притягивать ее к дереву.
Мы ожидали яростной борьбы, а сом, не оказывая ни малейшего сопротивления, спокойно шел через весь Донец, как бык на бойню.
Вот уже выбраны последние метры веревки, вода зарябила и нахлынула к берегу, на поверхности, как щупальцы осьминога, показались толстые и длинные усы сома.
Лучи солнца заиграли на лоснящейся черной спине. Тут только сом показал свою исполинскую силу. Взвившись могучим телом, как дикий степной конь, заарканенный отважным наездником, он поднял каскады воды и окатил ею с ног до головы не только меня с Григорием, но и Федосея, стоявшего поодаль.
Дерево задрожало под его могучим напором. Если бы веревка не была примотана, мы и втроем не удержали бы этого богатыря.
— Ничего, ничего! — отозвался Федосей,— пусть побушует напоследок.
Когда сом утих, Федосей приготовился и крикнул:
— Тяните сразу! Не давайте ему опомниться!
Что было силы мы потянули за мокрую скользкую веревку, и могучее, почти трехметровое, тело сома с огромной и страшной головой въехало на мокрый плоский берег
Здесь сом взвился, как гигантская стальная пружина, но подоспевший Федосей со всего размаха всадил ему между маленьких свирепых глаз лезвие топора по самый обух. Сом так мотнул рассеченной головой, что несчастный Федосей, как резиновый мяч, кувырком отлетел от него в сторону, но вслед затем плавники сома судорожно затрепетали, по огромному телу прошла волна предсмертной агонии, гигантская туша вытянулась и замерла.
Так закончилась жизнь первого виденного мною сома-великана. Во рту у него оказалось пять огромных крючков, и весил этот сом более шести пудов,
Другой такой же сом был пойман николаевским рыболовом сомятником Микишом спустя два года, и я увидел его в селе на подводе. Весил он не меньше того, что поймал Федосей...
Правильно ли рассказывали старики о сомах-великанахне знаю. Но если бы вот такому сому взбрело в голову уцепиться за хвост купающейся лошади, то положение ее было бы тяжелым.

_________________
Лучше три маленьких карася-чем ни одного большого карпа...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: Вс ноя 25, 2012 12:14 
Не в сети
Посейдон
Аватара пользователя

Зарегистрирован: Ср июл 06, 2005 22:19
Сообщения: 762
Откуда: Харьков
Возраст: 54
Благодарил (а): 54 раз.
Поблагодарили: 183 раз.
НА ОЗЕРЕ ГЛУБОКОМ А. Синельников
Заканчивая отпуск минувшего лета, я случайно попал в знаменитые Воротынцы, о которых много слышал как об одном из красивейших и добычливейших рыболовных мест на Северном Донце.
Несколько дикая и угрюмая красота воротынцовских сомовьих омутов и коряжистых завалов под нависшими над водой серыми глыбами крутоярья, красота глубокой и обширной, отгороженной от реки редкой грядой огромных скользких камней голавлиной заводи ниже шумного речного переката и широкой лещевой косы за крутым изгибом реки пленили меня, а результаты рыбной ловли в Воротынцах превзошли самые смелые мои надежды.
Только за одну темную ночь и ясную утреннюю зорю я выловил там шесть метровых сомов, дюжину крупных голавлей и пару широчайших красавцев-лещей.
Понятно, с каким нетерпением ожидал я отпуска предстоящим летом, долгими зимними вечерами еще и еще раз перебирая и проверяя свои рыболовные снасти и мечтая о заветных Воротынцах.
Оттрещали лютые декабрьские и январские морозы, отшумели февральские вьюги да метели, растаяли высокие снежные сугробы, сбежали с гор мутные весенние потоки.
Вот и долгожданный отпуск, а вот уж и любимые, заветные Воротынцы.
Не без волнения, но с верой в несомненный успех расставил я в омутах и заводях свои удочки и закидушки. Но заветные Воротынцы не оправдали на этот раз моих радужных надежд и ожиданий.
Горьки и обидны были первые неудачи.
Внешне в природе Воротынцев как будто ничего не изменилось: все здесь было таким же, как и год назад. Днем так же, забрызгав листья деревьев золотом сияющих лучей, залив реку теплом и блеском, ярко светило и грело ласковое летнее солнце. В лесу, радуясь теплу и свету, на все лады распевали беззаботные птички, а в дубовой роще, над крутым и высоким яром, громко и упоенно всю ночь напролет разливал свои серебряные трели неугомонный соловей. На широком плесе глубокой реки так же звонко плескались лещи, голавли и язи, а у крутых берегов и отвесных яров, в глубоких омутах и завалах оглушительно бултыхались большие сомы.
Казалось, все здесь было на своих обычных местах и нисколько не изменилось. Даже отжившая свой долгий, скрипучий век, подмытая вешней водой, одинокая плакучая ива, склонясь над водой, все еще стояла над темным сомовьим омутом, роняя в него свои тихие слезы. Но рыба совершенно не брала.
Только утром следующего дня разглядел я причину своего невезения. Где-то в верховьях реки, на многочисленных ее притоках, прошли обильные дожди, от которых вода в Донце поднялась и помутилась. Это и послужило причиной того, что большие комки выползков, скользкие вьюны и бойкие пескари на крючках моих удочек и закидушек оставались нетронутыми,
Напрасно я долго и напряженно всматривался в темноте ночи в белые флажки на кончиках моих удилищ. Напрасно после каждого звонкого всплеска рыбы, затаив дыхание, с волнением вслушивался в ночную тишину. Бамбуковые удилища стояли неподвижно, а подвешенные к ним бронзовые колокольчики не вторили, как бывало, своим мелодичным звоном серебряным трелям соловья и не перекликались на утренней заре с лесной хохотушкой-кукушкой.
Попытки вознаградить себя проводкой и нахлыстом с резиновой лодки также не имели успеха. Бесплодными оказались и забросы блесен,
— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! — горестно воскликнул я, наблюдая за тем, как мутная вода подбиралась все выше и выше, заливая песчаные отмели противоположного берега.
«Теперь уже не жди у моря погоды. На целую неделю, а то и больше; с рыбалкой на Донце покончено»,— подумал я и с чувством утраты чего-то бесконечно дорогого и близкого поспешно стал собираться домой.
Уложив и увязав все свое снаряжение, я с трудом вскарабкался на крутой яр и, остановившись над рекой, окинул прощальным взором ставшие дорогими обжитые мною любимые места и, тяжело вздохнув, пошел по узкой тропе к железнодорожной станции.
Вскоре небо заволокло черными, грозовыми тучами, где-то за лесом послышались густые раскаты грома.
«Что же все-таки мне делать, куда деваться? Где и как провести эту злополучную неделю?» — думал я по дороге.
Я плохо следил за извилистой лесной тропинкой и не заметил, как сбился с пути.
Хотя дождь и прошел стороною, но в лесу потемнело, и я не сразу заметил свою ошибку. Увидев же перед собой лежащую поперек тропы большую полусгнившую колодину, я остановился как вкопанный.
«Странно,— подумал я,— откуда она взялась? Еще вчера ее здесь не было».
Но, оглядевшись кругом, я скоро обнаружил свою ошибку.
— Сбился с дороги! — с чувством досады воскликнул я и уже хотел повернуть назад, как вдруг заметил идущего ко мне незнакомого человека.
Это был старик-рыболов. На левом плече он нес складные удочки, увязанные вместе с коротким веслом и широким подсаком, а в правой руке, откинувшись всем корпусом влево,— большую и, повидимому, очень тяжелую корзину. За плечами у него была сложенная пакетом резиновая лодка.
— Здравствуйте! — воскликнул старик, опуская на землю корзину и махая в воздухе затекшими пальцами правой руки. По его полному лицу струился пот.
— фу-уу! — выдохнул он, присаживаясь на край колодины и снимая с головы широкополую шляпу.
«Чего это он так упарился?» — ответив на приветствие старика и косясь на его корзину, подумал я.
— Присаживайтесь, в ногах правды нет,— вытерев вспотевшее лицо и щуря в улыбке близорукие глаза, сказал старик.
Я присел на колодину и опять невольно поглядел на его корзину: она вздрогнула, закачалась и, вдруг подпрыгнув, с шумом опрокинулась набок.
Из нее, разбрасывая траву, один за другим вывалились четыре огромных линя и, топорща темные плавники, судорожно забились на земле. Сверху на них посыпались крупные, уснувшие окуни.
Старик бросился к корзине.
— Ай-я-яй, чего наделали поросята! — воскликнул он, укладывая рыбу в корзину.— Живучи же эти лини. Другие прикалывают живую рыбу, а я, знаете, не могу. Не могу,— добавил он, возвращаясь на место и устанавливая корзину меж ног.
Может быть, в другое, более счастливое, время, когда и в моей корзине теснились согнутые пополам большие сомы, крупные голавли, язи и лещи, эти лини не произвели бы на меня такого впечатления, но теперь они буквально ошеломили меня. Особенно один из них, тот, что первым вывалился из корзины. Это был линь-великан не менее аршина в длину и толстый, как поросенок.
— В каком же месте вы наловили таких красавцев? — спросил я счастливого рыболова.
— В Глубоком,— улыбаясь, ответил старик.— В Глубоком, где же еще?
«Он считает меня ничего не смыслящим новичком, разъясняя мне, что крупная рыба ловится в глубоких местах,— обиженно по думал я,
— Вот народец пошел, наловил рыбы и думает, что он всему свету голова».
— Знаю, что не в мелком, но меня интересует, где именно, в каком месте? — переспросил я его.
— Тысяча извинений! — уловив в моем голосе нотку обиды, воскликнул старик.— Я не точно выразился, я хотел сказать на озере Глубоком, думал, что вы знаете... Извините, пожалуйста...
«На Глубоком, на озере Глубоком»,— мысленно повторял я слова старика, почти не слушая его извинений.
Мне вспомнились восторженные рассказы одного моего друга о необыкновенной красоте и сказочном рыбном богатстве озера Глубокого.
Он настойчиво звал меня туда, гарантируя баснословный улов крупной рыбы.
Но мой друг — спиннингист, он охотился на Глубоком за щуками, которых привозил десятками. Я же до щук не большой охотник, поэтому и не соблазнялся его «гарантиями». Другое дело — лини. Это те же лещи и сазаны, из-за таких красавцев стоило побывать на Глубоком. Кроме того, надо же было мне где-то скоротать эту неделю.
Расспросив старика, как добраться до озера и в каких местах ловить линей, я поблагодарил его и собрался уходить, но он остановил меня:
— Покажите мне ваших червей.
Осмотрев и для чего-то понюхав моих червей, он с сомнением пожал плечами и отрицательно покачал головой:
— Анисовыми каплями сдобрены.
Он достал из рюкзака и протянул мне банку с красными пахучими червями. Я сердечно поблагодарил старика за его дружеские советы и, узнав его имя, отчество, фамилию и домашний адрес, распростился с ним, и мы пошли каждый своей дорогой: Андрей Саввич Пастеров (так звали моего нового знакомого) — на станцию, а я — на озеро Глубокое, за линями.
Когда я подошел к Глубокому, погода стала проясняться, грозовые тучи ушли в низовья Донца, а по небу теперь плыли легкие белые облака.
Озеро покоилось в большой окруженной лесом котловине в форме гигантского полумесяца. Защищая его от знойного дыхания восточных ветров, образуя на покатых склонах берегов высокую зеленую стену, глядясь в озеро, как в хрустальное зеркало, вокруг него толпились огромные прибрежные дубы, тополи и ольхи.
У подножия склонов озеро опоясывали густые лозы, и в самой воде виднелась широкая темная полоса куги, осоки и камышей.
На зеркальной глади изумительно прозрачной воды лежали чудесные, живые кружева из прелестных непахнущих цветов желтых кувшинок и белоснежных водяных лилий.
Далекое и бесконечно глубокое синее небо, плывущие в его просторах легкие перистые облака, опрокинутые зелеными вершинами вниз огромные деревья, низкие лозы, осока, куга и камыши, росшие на противоположном берегу,— все это, сохраняя натуральные размеры, естественные цвета, нежные тона и нежнейшие, едва уловимые, оттенки, но теряя межи и грани, тонуло в прозрачной глубине озера.
Все там слилось и смешалось в одночудесное целое, и очарованный взор бессилен был различить, где кончается берег и начинается водная гладь.
Однообразное, монотонное пение наивно простеньких, сереньких обитательниц камышовых зарослей — камышанок — не только не нарушало, а, наоборот, усиливало впечатление царивших над озером тишины и покоя.
Но озеро жило деятельной и полнокровной жизнью. Жизнь в самом озере и над ним кипела, как в муравейнике, не прекращаясь ни на одну минуту.
Иссиня-черная, острокрылая ласточка, будто резвясь и играя, коснулась белым брюшком зеркальной глади плеса и, еле слышно щелкнув коротеньким клювом, стрелою взмыла ввысь — и на одного кровопийцу-комара над озером стало меньше.
Над пышными «лебедиными» цветами лилий, притрагиваясь лапками к их нежным желтым сердечкам и в то же мгновение взлетая над ними, трепеща прозрачными, суха потрескивающими крылышками и подергиваясь узенькими продолговатыми тельцами, носились фиолетовые стрекозы.
Кружились хороводы больших пестрых бабочек и крошечных белых мотыльков.
У поверхности воды, сверкая бисером чешуи, играли сотни маленьких красноперок, плотичек, уклеек.
И стоило только оплошавшему в вихре воздушного вальса мотыльку коснуться воды, как к нему устремлялись сотни рыбешек и мотылек бесследно исчезал во рту самой резвой и проворной из них. Остальные, не теряя надежды полакомиться хоть крылышком мотылька, все еще суетились, сновали кругом, заглядывая друг дружке в рот, а из-под листьев кувшинок за ними уже наблюдала хищная щука.
Раздался гулкий удар. И вместе с фонтаном брызг искрящимся фейерверком взлетели в воздух обезумевшие от страха мелкие рыбешки. Серебряным дождем, с легким звоном посыпались они обратно в воду и мгновенно исчезли в тени водорослей.
— Пи-пи-пи,— пронзительно запищал, сорвавшись со сломанной камышинки, синий зимородок. Он коснулся воды, и в его длинном клюве затрепетала малюсенькая рыбешка.
— Клок-клок-клок,— несколько раз подряд раздалось среди кувшинок, и на спокойной глади воды возникли и тут же исчезли водяные бугорки. Это подводный, полосатый «тигр» — прожорливый окунь — по-разбойничьи, снизу, из темных водорослей, напал на резвящихся плогичек.
— Ках-ках-ках! — тревожно закричала где-то дикая утка. Это «львица» подводных джунглей — полупудовая щука — слишком близко проплыла возле крохотных деток крякухи.
— Кр-р-р-р,— раздался резкий, предостерегающий крик лысухи. Над озером, широко распластав могучие крылья и зорко всматриваясь в редкие заросли осоки, бесшумно пролетел ястреб.
Птицы, птички и всякие насекомые над водою, рыбы различных пород и величины, ужи, лягушки, жуки-плавунцы, улитки и водяные блошки в воде — все это жило, двигалось, суетилось, спешило, высматривало, подстерегало, нападало, преследовало и кормилось или укрывалось, спасалось и удирало от преследования.
Только линей — виновников моего знакомства с Глубоким не было видно.
Любители илистого дна копуны-лини не показывались в верхних слоях воды, но то и дело вздрагивающие верхушки куги и осоки свидетельствовали о том, что и эти подводные «свинки» не дремлют, а вышли на кормежку и торопливо обирают со стеблей осоки прилепившихся к ним личинок стрекоз и «метелицы».
— Пора,— встрепенулся я, отрываясь от созерцания жизни Глубокого.
Накачав лодку, я спустил ее на воду и, уложив в нее все свои вещи, оттолкнулся веслом от берега.
Доплыв до того места, где в озеро впадал маленький журчащий ручей, я остановился и осмотрелся.
— Кр-р-р-р,— снова предостерегающе закричала лысуха.
На этот раз я не обнаружил в воздухе пернатого хищника, повидимому, я сам явился причиной беспокойства лысухи.
Недалеко от ручья, в редких зарослях куги, я заметил большое «окно», затянутое сплошным покровом ряски.
Не въезжая в самое «окно», я измерил глубину озера и, подвязав поплавки, поставил в «окно» три удочки. Раздвинутая кончиками удилищ, ряска тут же сомкнулась вокруг поплавков.
Будучи любителем проточных вод, я с каким-то странным чувством неудовлетворенности, недоумения и недоверия посматривал на поплавки, торчащие из зеленого «поля» ряски.
«Неужели здесь может взять такая рыба»,— вспоминая линей Андрея Саввича, с сомнением подумал я.
Вдруг средний поплавок слегка вздрогнул и, увлекая за собой сомкнувшуюся вокруг него и облепившую его ряску, медленно поплыл в сторону.
Резкое, привычное движение кисти правой руки и... о, радость! На крючке забилась какая-то сильная рыба.
После упорного минутного сопротивления в глубине рыба, разметав ряску, с шумом всплыла на поверхность и, задохнувшись воздухом, беспомощно повисла. на натянутой лесе.
Перебросить удилище из правой в левую руку и подхватить добычу в широкий подсак было делом нескольких секунд.
В подсаке бился линь. Не такой, как у Андрея Саввича, но все же линь. Первый линь, пойманный мною на удочку за несколько десятков лет рыболовной практики.
— Линь, линь,— шептал я в восторге, устанавливая удочку на прежнее место.
«Если так пойдет и дальше, то мне не донести улова»,— радостно подумал я.
Но я выкурил не одну папиросу, прежде чем заметил, что зашевелился поплавок моей средней удочки.
Сжимая комель удилища, я ждал потяжки. Секунды казались мне часами.
— Тяни! Да тяни же! — шептал я, чувствуя дрожь в коленях.— Поведи хоть немного.
Но рыба не вела и не тянула. Поплавок покачивался, вздрагивал, приплясывал, но с места не двигался. Я не знал, что мне делать.
— Тяни, разве ты не видишь, что насадку теребит какая-то мелочь,— шептал мне кто-то на ухо.
— Нет, нет! Не тяни, не торопись. Это крупная рыба, и она непременно потянет,— шептал другой.
Я не выдержал и дернул удилище. Оно круто согнулось, и леса натянулась как струна. Создалось впечатление, что крючок зацепился. Но в следующее мгновение последовал сильный рывок в сторону, и леса, подброшенная выпрямившимся удилищем, со свистом вылетела из воды.
Перехватив ее в воздухе левой рукой и взглянув на крючок, я едва не вскрикнул от изумления: на крючке висел большой рыбий глаз.
Несколько секунд я, ничего не понимая, пялил глаза на свой необычайный трофей. Такого необыкновенного случая еще никогда не было в моей рыболовной практике.
Судя по величине глаза, можно догадаться, какой это был великан. Он, наверное, был больше того, что я видел у Андрея Саввича. И стоило забираться в такую даль, чтобы уродовать рыбу — вырвать у нее глаз.
—,Пернула же меня нелегкая поторопиться,— вздыхал я, проклиная свое нетерпение.
Вдруг ряска в середине «окна» раздалась в стороны, и на поверхность всплыл и ошалело закружился на месте огромный золотистый карась.
Бросив удочку, я схватил подсак и, перегнувшись через борт лодки, пытался дотянуться до карася, но не достал.
— Уйдет, уйдет! — бросая подсак и вооружаясь веслом, шептал я в отчаянии. Но карась не ушел, Он, как заводной игрушечный автомобиль, кружился на одном месте, и я благополучно вместе с ворохом ряски подхватил его в свой широкий подсак.
Что это был за карась! Что за великан! Что за красавец! Только с левой стороны вместо глаза у него зияла пустая глазная впадина.
Втянув садок в лодку, я хотел посадить в него свой редкостный трофей, но верхнее алюминиевое кольцо садка, до двадцати пяти сантиметров в диаметре, оказалось слишком мало для этого. Пришлось его сплюснуть с боков, но и после этого я с трудом просунул в садок карася.
Удочки мои в беспорядке лежали на воде (не до них мне было). Два поплавка стояли неподвижно, но третьего я нигде не видел. Поставив лодку на прежнее место и разбирая удочки, я почувствовал резкий рывок на той, что была брошена в воду с карасевым глазом на крючке.
После непродолжительной, но упорной борьбы я извлек на поверхность и подсачил большого окуня.
— Час от часу не легче! — удивленно воскликнул я.
Окунь взял на глаз злополучного карася и так заглотал крючок, что мне пришлось отрезать несколько сантиметров лесы. После этого удивительного случая рыба долго не брала.
«Надо переехать в другое место, распугал я здесь рыбу»,— решил я, вспомнив наставления Андрея Саввича.
На новом месте я не успел размотать вторую удочку, как поплавок первой вздрогнул и, наклонившись, быстро заскользил в сторону и вниз под воду, После подсечки рыба шарахнулась вбок, пытаясь добраться до зарослей осоки, но, остановленная звенящей лесой, упруго заходила на кругах. Это был крупный окунь.
Окуни брали один за другим, и мне пришлось действовать только одной удочкой. После десятка крупных окуней насадку «на ходу» стали хватать небольшие окуньки.
«Здесь мне линя не дождаться. Ему не успеть за этими обжорами»,— подумал я и опять переменил место,
На новом месте поплавки долго стояли неподвижно.
«Если линь долго не берет, подергайте удочками, как при зимнем блеснении»,— опять вспомнил я наставления Пастерова.
Подергал одну за другой все три удочки. Едва я поставил на место последнюю, как поплавок ее покачнулся и медленно поплыл к зарослям осоки.
Дернув удилищем вверх и в сторону, я ощутил такой рывок, что чуть не выронил удочку.
Взбудоражив все «окно», силясь оборвать лесу, линь яростно заметался на крючке, но полумиллиметровый сатурн выдержал.
Всплыв на поверхность, линь угодил в мой подсак.
— Хороша рыбка,— восхищался и, любуясь линем.— В ней будет не меньше трех килограммов,— определил я, взвешивая тяжелую рыбу на вытянутой руке,
«Хватит на сегодня. Надо засветло собрать сухих дров для костра и приготовить место для ночлега»,— решил я и, смотав удочки, поплыл к ручью...
Когда очертания деревьев потонули во мраке ночи, у журчащего ручья, бросая на кусты кроваво красные отблески яркого пламени и поднимая к небу столб седого дыма, весело потрескивал мой костер, над которым, распространяя аппетитный запах окуневой ухи, висел солдатский котелок...
Благоразумный читатель, читая эти строки, наверно, удивленно дожмет плечами и скажет:
— Не понимаю, что за охота человеку сидеть в одиночестве в этой медвежьей глуши?
Но я не был одинок.
От ручья к костру, медленно переставляя передние лапки с растопыренными пальцами и смешно, до отказа, вытягивая задние, выпучив на огонь глаза, приближалась большая серая лягушка.
За нею показалась другая, потом третья, скоро их набралось не менее десятка.
Расположившись у огня, как это делают волки, полукругом, они, словно завороженные, глядели на колеблющееся пламя костра.
Время от времени, как бы желая убедиться в том, что перед ними не мираж, а живая действительность, они забавно царапали себе глаза передними лапками и, поморгав веками, снова с любопытством смотрели на огонь.
Помешивая в котелке, я вдруг заметил одну квакушку на ветке небольшого росшего поблизости деревца. Ветка простиралась до самого костра. С ловкостью обезьяны, словно поставив перед собой задачу — заглянуть с ветки в мой котелок и узнать, что в нем варится, цепляясь лапками за шершавую кору деревца, лягушка медленно продвигалась вперед. Вскоре она оказалась над костром и над котелком.
Повидимому, дым попал ей в глаза, она оторвала от ветки лапку и потянулась ею к глазам. Я едва успел закрыть котелок, как лягушка сорвалась с ветки и плюхнулась прямо в огонь.
В следующее мгновение она, будто выброшенная стальной пружиной, взвилась над костром и огромными скачками попрыгала к ручью.
Остальные тоже бросились в паническое бегство и больше к костру не приближались.
Проснулся я рано. Было еще совсем темно, где-то за лесом, освещая верхушки деревьев, вспыхивали ослепительные молнии. Оттуда доносились громовые раскаты.
«Опять непогода»,— ежась от утренней свежести, подумал я, но горевать по этому поводу не стал. Резиновая лодка являлась надежной защитой от дождя. Но я, впрочем, и не думал прятаться от него, сел в лодку и поплыл за ручей.
Молнии вспыхивали ближе, и раскаты грома стали слышнее.
Над озером с криком пролетел одинокий селезень, вслед аа ним со свистом пронеслась стайка куличков. Из редких зарослей куги сорвалась пара чирков-трескунков и, описав в воздухе полукруг, скрылась за лесом.
Верхушки деревьев закачались; зашумели, зашептались затрепетавшие листья. Середина широкого плеса подернулась мелкой рябью. Вскоре на озеро упали с неба первые редкие, но крупные и тяжелые капли дождя.
Остановился я недалеко от ручья, в редких сплошь затянутых ряской зарослях куги.
Как я и предполагал, поплавки моих удочек то и дело быстро скользили в сторону и вниз — под воду. Крупные окуни один за другим переселялись из озера в мой садок, но лини не брали.
«Ничего,— успокаивал я себя.— Рано или поздно, а поймаю я линя-великана. Не миновать ему моего садка».
,Пождь прошел стороною, захватив Глубокое только краем. Погода снова стала проясняться. Интенсивный клев окуней прекратился.
Я уже намеревался перебраться в другое место, как вдруг в осоке послышалось негромкое:
— Ках! Ках!
— Пи-пи-пи,— раздалось в ответ.
Я замер.
— Ках! Ках!
— Пи-пи-пи,— прозвучало совсем рядом.
«Утка с утятами»,— подумал я.
— Ка-ках-ках,— закричала утка и, выскочив из зарослей осоки, купаясь и брызгаясь водой, закружилась на месте.
Вслед за нею из осоки, махая коротенькими, неоперенными крылышками, также купаясь, брызгаясь водой и ныряя, выпорхнула целая дюжина крошечных утят.
Забыв о линях-великанах, я невольно залюбовался ими, Они были прелестны — эти проворные, пушистые комочки.
Вдруг утка перестала купаться и кружиться и молча уставилась на меня одним глазом. По какой-то молчаливой команде утята мигом прекратили свою возню и замерли в ожидании.
Я сидел, затаив дыхание. Утка долго присматривалась ко мне, словно соображая, что это перед нею.
Я невольно едва заметно улыбнулся.
— Ка-а-а-х! — тревожно крикнула утка-мать.
— Фр-р-р-р-р,— зашумела вода, и послушные дети-утята мгновенно исчезли в осоке.
Утка, не прекращая наблюдения за мною, медленно поплыла вслед за утятами.
— Ках! Ках! — снова донеслось из осоки.
— Пи-пи,— прозвучало в ответ. Затем послышалось шуршание, и все стихло.
Прошло не менее часа, а поплавки моих удочек стояли неподвижно. Наблюдая за ними, я уловил в воздухе какие-то странные звуки.
— Тр-р-р-р; чш-ш-ш; тр-р-р,— слышалось то в одном, то в другом месте.
«Что бы это значило?» — озираясь вокруг, подумал я.
Вдруг у самого борта лодки оглушительно бултыхнулась какая-то большая рыба. Росшая поблизости куга заколебалась, и в воздухе снова прозвучало: — Тр-р-р. «Что же это такое?» — недоумевал я. — Чш-ш-ш,— прозвучало дальше. — Тр-р-р,— послышалось сзади. Серия могучих всплесков оглушила меня. Я буквально не успевал поворачиваться. Сильная рыба била вокруг моей лодки то впереди, то сбоку, то сзади.
Вдруг она выскочила из воды и, упав плашмя на листья лилий, на секунду задержалась на поверхности, и я разглядел лоснящееся тело огромного линя.
«Вог он линь-великан. Вот он долгожданный и желанный. Но возьмет ли он на удочку?» — невольно поддаваясь волнению, подумал я, наблюдая за этим необыкновенным зрелищем.
— Их тут, наверно, целое стадо,— прошептал я, наблюдая бешеную рыбью пляску.
Но вскоре я убедился, что линь был один. За ним легко было проследить. Его «карусели» обозначались вздрагивающими стеблями куги и осоки, колеблющейся ряской, шевелящимися и ныряющими листьями кувшинок и лилий и частыми могучими всплесками. Чего только он не делал1 Несколько раз разбрасывая ряску и поплавки моих удочек, он вылетал из воды, и я видел его отливающее бронзой аршинное тело.
Руки и ноги у меня дрожали, сердце билось учащенно и тревожно. «Неужели он не возьмет?» — мучительно думал я. Вдруг вся эта чехарда внезапно прекратилась. Наступила мертвая тишина. Напряжение мое возросло до предела.
Если бы из зарослей камыша показалась голова тигра, она вряд ли произвела бы на меня большее впечатление, чем слабо вздрогнувший и слегка закачавшийся поплавок моей средней удочки.
Мороз пробежал у меня по спине, сердце рванулось куда-то вверх и упало. Стиснув зубы, я до боли в суставах пальцев зажал в руке удилище и застыл как изваяние в ожидании потяжки.
Но поплавок, наклонившись под углом в сорок пять градусов, остановился и остался неподвижен. Секунды казались мне вечностью.
«Что делать? Подсекать? Ждать? — мучительно думал я, сжимая в руке удилище.— Подсекать еще рано, пусть он потянет. А вдруг он бросит насадку? Ну, потяни... Поведи хоть немного, хоть чуточку»,— мысленно шептал я, не зная, на что мне решиться.
Но опасение, что линь выплюнет насадку, придало мне решимость: я с силой дернул удилище вверх. Какое-то мгновение мне казалось, что крючок зацепился за корягу. Но в следующую секунду на конце натянутой лесы что-то шевельнулось. Рванув в сторону так, что треснуло и раскололось вдоль удилище, но не оборвав лесу, линь ошалело заметался на широких кругах, круша и ломая все, что попадалось ему на пути. Стебли куги и осоки валились на воду словно подкошенные, комки ряски летели во все стороны, забрызгивали мне лицо и ослепляли глаза,
Несколько раз линь выбрасывался в воздух и, поднимая каскады брызг, с шумом бултыхался в воду. Лилии и кувшинки метались из стороны в сторону, исчезали под водой, всплывали на поверхность и опять ныряли в воду. Я изо всех сил обеими руками держал треснувшее удилище в вертикальном положении, не давая линю возможности вытянуть лесу в одну линию с удилищем. Сколько времени это продолжалось, я не знаю. Страх за прочность снасти леденил мою душу.
— Оборвет. Оборвет,— шептал я.— Не выдержит леса.
Наконец, линь уходился и вскоре всплыл на поверхность. Горячась и волнуясь, стремясь поскорее подсачить редкую добычу, я впопыхах толкнул линя в нос ободком подсака, и он, встрепенувшись, снова зарылся в воду.
— Ушел! — воскликнул я в отчаянии.
Но линь не ушел. Через несколько секунд он, огромный и толстый, но совершенно обессиленный, снова всплыл на поверхность.
Продолжать рыбалку не было никакого смысла. Рыбы было столько, что надо было серьезно позаботиться о ее доставке домой. Первый мой улов в овере Глубоком доходил до тридцати килограммов.
До того, как установилась хорошая погода, а мутные дождевые потоки, загрязнившие Донец, схлынули вниз к далекому морю, я осуществил еще две вылазки на это поистине чудесное озеро и не одного линя-великана подстерег под зеленым покровом спасительной ряски. Но, сидя на лодке в зарослях осоки, я невольно мечтал о широких и вольных речных просторах, о глубоких омутах, обширных заводях и косах, о сомах, голавлях и лещах.
Настал день, когда меня снова неудержимо и властно потянуло на обжитые мною родные места, к высоким и крутым берегам заветных Воротынцев.
«Прощай, чудесное озеро! До следующей непогоды!..»

_________________
Лучше три маленьких карася-чем ни одного большого карпа...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: Вс ноя 25, 2012 16:05 
Не в сети
Карполов
Аватара пользователя

Зарегистрирован: Сб ноя 06, 2004 07:30
Сообщения: 1897
Откуда: Харьков
Благодарил (а): 2788 раз.
Поблагодарили: 2472 раз.
"Первый мой улов в озере Глубоком доходил до тридцати килограммов. "
А, может, и в этом дело?

_________________
С уважением и пожеланием хорошего клева
Юрий


Вернуться к началу
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: Вс ноя 25, 2012 20:13 
Не в сети
Посейдон
Аватара пользователя

Зарегистрирован: Ср июл 06, 2005 22:19
Сообщения: 762
Откуда: Харьков
Возраст: 54
Благодарил (а): 54 раз.
Поблагодарили: 183 раз.
march-yu писал(а):
"Первый мой улов в озере Глубоком доходил до тридцати килограммов. "
А, может, и в этом дело?

И в этом тоже Юрий и в многом другом... Вы ведь помните те времена, когда при виде рыбака с удочками, многие прохожие крутили пальцем у виска. И те времена, когда за двое- трое суток рыбалки, бывало не видели ни одной живой души поблизости. Сейчас рыбалка, стала МОДНОЙ, а те места куда приходилось добираться пехом(порой по 5-8км), со всем скарбом за плечами, стали легко доступны автотранспорту, или моторным лодкам (коии с конца 70ых и по конец 90тых годов, были под запретом для частных лиц, в наших водоёмах). Вот и размываются берега нереальными волнами от скутеров и моторных катеров (ближе к океанским по размерам), смывается грязь с участков "крутых раздолбаев" которые "не сном ни духом" не ведают о санитарных зонах вблизи водоемов, лепят сети и лупят электроудочками "сироты" на джипах стоимостью под 100000$ и засираются берега, всеми благами цивилизации : пакетами, пластиковыми и стеклянными бутылками, одноразовой посудой и т.д. и т.п. Много ли пластиковых канистр и пакетов выбрасывали в 80-тых??? Даже пробитые и порезанные забирали домой и паяли, закапывали пластмассой и берегли...Ну и предприятия, считают за счастье, время от времени "порадовать" нас очередным сливом, чего нибудь "особо токсичного и неразлагаемого"...
Последнее время, всё больше и больше склоняюсь к мысли, что человечество вполне заслужило конец света, коим нас стращают в ближайшем будущем...

_________________
Лучше три маленьких карася-чем ни одного большого карпа...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: Вс ноя 25, 2012 23:41 
Не в сети
Карполов
Аватара пользователя

Зарегистрирован: Пн фев 06, 2006 23:13
Сообщения: 1037
Откуда: Харьков
Возраст: 59
Благодарил (а): 1751 раз.
Поблагодарили: 506 раз.
Спасибо, Эдуард, классно ты придумал с этим чтивом. В школьные годы было большой радостью раздобыть свежий альманах и перечитывать его от корки до корки. Правда, таких "древних" читать не доводилось, но зато не раз слушал рассказы местных дедов о днепровских трофеях.


Вернуться к началу
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: Пн ноя 26, 2012 08:03 
Не в сети
Карполов
Аватара пользователя

Зарегистрирован: Сб ноя 06, 2004 07:30
Сообщения: 1897
Откуда: Харьков
Благодарил (а): 2788 раз.
Поблагодарили: 2472 раз.
Эдгар писал(а):
march-yu писал(а):
"Первый мой улов в озере Глубоком доходил до тридцати килограммов. "
А, может, и в этом дело?

И в этом тоже Юрий и в многом другом... Вы ведь помните те времена, когда при виде рыбака с удочками, многие прохожие крутили пальцем у виска. И те времена, когда за двое- трое суток рыбалки, бывало не видели ни одной живой души поблизости. Сейчас рыбалка, стала МОДНОЙ, а те места куда приходилось добираться пехом(порой по 5-8км), со всем скарбом за плечами, стали легко доступны автотранспорту, или моторным лодкам (коии с конца 70ых и по конец 90тых годов, были под запретом для частных лиц, в наших водоёмах). Вот и размываются берега нереальными волнами от скутеров и моторных катеров (ближе к океанским по размерам), смывается грязь с участков "крутых раздолбаев" которые "не сном ни духом" не ведают о санитарных зонах вблизи водоемов, лепят сети и лупят электроудочками "сироты" на джипах стоимостью под 100000$ и засираются берега, всеми благами цивилизации : пакетами, пластиковыми и стеклянными бутылками, одноразовой посудой и т.д. и т.п. Много ли пластиковых канистр и пакетов выбрасывали в 80-тых??? Даже пробитые и порезанные забирали домой и паяли, закапывали пластмассой и берегли...Ну и предприятия, считают за счастье, время от времени "порадовать" нас очередным сливом, чего нибудь "особо токсичного и неразлагаемого"...
Последнее время, всё больше и больше склоняюсь к мысли, что человечество вполне заслужило конец света, коим нас стращают в ближайшем будущем...

Это все имеет место быть, вне всякого сомнения, но мало кто знает, каким образом влияет чисто любительский рыболовный прессинг на водоем.
Вот небольшой рассказ как раз в тему: что мы имели и не сумели сохранить.
В течение более чем двух десятков лет все отпуска и выходные я проводил на рыбалке в районе слияния Оскола с Северским Донцом. Кстати, именно поэтому я плохо знаю места под Харьковом - просто тут не ловил.
Как только спадал паводок, я ехал туда на выходные дни, обычно на майские праздники их было 3-4. Туда же приезжал брат из Донецка. Добираться было нелегко: двумя электричками и затем с полным скарбом пешком минут сорок по тропинкам в лесу (дорог не было).
Мы устанавливали лагерь из двух палаток с надувными матрасами, спальниками, частью вещей и снастей, откапывали посуду, топоры и пр. из схронов в лесу.
Вложение:
Слияние 1997 дф.jpg
Слияние 1997 дф.jpg [ 223.03 КБ | Просмотров: 2590 ]

Примерно такие же лагеря неподалеку устанавливали еще с десяток (не больше) других рыболовов. У каждого было свое жестко закрепленное место. Лагерь был на берегу Оскола. Ближайшее село находилось километрах в 5 на противоположном берегу Сев. Донца, куда можно было переправиться только на лодке.
Мы ставили лагерь, оставляли вещи (!), рыбачили и уезжали до следующих выходных. И так делали все. Лагерь оставался пустой. За все годы была только одна кража, когда осенью рыбак собрал все свои вещи, упаковал рюкзаки, принайтовал к велосипеду, оставил его в лесу на окраине лагеря, а сам пошел напоследок порыбачить. Проходивший мимо мужик просто сел на велосипед и уехал. Его нашли на следующий день (сдали соседи-сельчане) и дали ему 3 года.
То есть места были дикие.
Больше всего мне врезалось в память, как я приехал в начале ноября убирать лагерь, выпал уже первый снежок, и несколько палаток сиротливо стояли среди леса, вокруг - ни одной живой души.
Отпуск проводили в сентябре-октябре. рыбу брали только на еду, очень редко могли немного засолить, или утром в день отъезда наловить для того, чтобы привезти домой.
В первые годы мы утром выпивали по чашечке кофе и шли со спиннингами вдоль Оскола. Поймав одну-две щуки, возвращались. Потом добавляли окуньков на уху, или отводили душу с удочкой ан плотву, леща. На ночь ставили донки на сома, две-три штуки. Попадался сом и крупный голавль.
За голавлем и жерехом ходили на Донец.
Иногда ходили за щукой на лесные озера.
Мы не отпускали "лишнюю" рыбу - просто ее не ловили.
Примерно так же поступали и остальные рыбаки.
Но с каждым годом поймать рыбу в реке становилось все труднее.
Особенно мало стало щуки, пришлось мне перейти на ультралайт, ловить окуня и голавля.
Никаких сетей и прочего браконьерства не было, в первые годы было несколько паучатников, которые охотились за толстолобиком, но потом и их не стало.

Так вот, я каждый год вел рыболовный дневник. И проанализировав его, четко увидел, как из года в год уменьшались уловы.
С начала 2000-х годов я перестал туда ездить, а некоторые друзья продолжают.
Так вот, в последние годы им удается за сезон, а не за утро поймать 2-3 щуки.
Конечно, все прочие факторы тоже действуют, но я убежден, что в таких местах, не загаженных городскими стоками, сельхозсливами и браконьерами, наш крайне небольшой рыболовный прессинг в значительной степени привел к уничтожению рыбы.
Просто удивительно, что ее еще немного осталось в районе Харькова.
Я не исповедую принцип "поймал-отпусти", давайте внедрим хотя бы "поймал на уху - остальное отпусти".
P.S. Кстати, есть еще один сильнодействующий фактор: уже много лет как почему-то крайне редко бывает нормальный паводок, а бывало отметки воды на деревьях в районе реки доходили до 3-х метров. Нерестилищ нет.

_________________
С уважением и пожеланием хорошего клева
Юрий


Вернуться к началу
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: Пн ноя 26, 2012 11:07 
Не в сети
Посейдон
Аватара пользователя

Зарегистрирован: Ср июл 06, 2005 22:19
Сообщения: 762
Откуда: Харьков
Возраст: 54
Благодарил (а): 54 раз.
Поблагодарили: 183 раз.
march-yu писал(а):
Конечно, все прочие факторы тоже действуют, но я убежден, что в таких местах, не загаженных городскими стоками, сельхозсливами и браконьерами, наш крайне небольшой рыболовный прессинг в значительной степени привел к уничтожению рыбы.
Просто удивительно, что ее еще немного осталось в районе Харькова.
Я не исповедую принцип "поймал-отпусти", давайте внедрим хотя бы "поймал на уху - остальное отпусти".
P.S. Кстати, есть еще один сильнодействующий фактор: уже много лет как почему-то крайне редко бывает нормальный паводок, а бывало отметки воды на деревьях в районе реки доходили до 3-х метров. Нерестилищ нет.

Нет Юра, если все обстояло так, как вы это описываете, то вы совершенно зря "посыпаете голову пеплом". Если вы считаете что ваш прессинг-значительно повлиял, то как же быть с такими посещаемыми местами как Эсхар, Гинеевка и т.п.? Там за день бывает десятки спинингистов проходят и далеко не все исповедуют умеренность в вылове рыбы...Просто вы приезжали на Оскол, после паводка и не видели как эффективно бьют щуку на нересте всякие сволочи. Вот насчет паводков- вы правы абсолютно! Со сбросами воды вобще, черте что творится и особено плохо, что как правило весной! Отметала рыба икру, а кому то приспичило воду сбросить, и сохнет икра под весенним солнышком на бережку :evil: . Так же, неоднократно наблюдал как выбрасывают "рыбью свадьбу" на берег, пролетающие катера, то же полный маразм- сейчас они навигацию закрыли, хотя еще ловить и ловить на спиннинг с лодки, а весной, в нерест - пожалуйста, катайся сколько влезет. Да и со сбросами с заводов, не так все просто. Та дрянь, которой "радует" нас время от времени Шебекино весьма стойкая. В последний раз (весной, в конце 90-х) они так шарахнули, что в Салтове даже раки на берег поперли, товарищ через неделю после этого был в Савинцах, говорил что и там все берега реки были в дохлой рыбе и раках...Да и с экосистемой водоёмов, что то творится непонятное. В 80-90х, при ловле с лодки, с сижи, с дамбы- крайне редко проскакивала плотва и густера, в основном шел мерный ласкирь 250-350гр, подлещик, лещ. Сейчас водоем буквально набит мелкой плотвой и густерой, причем плотва явно вырождается (даже рыбка в мизинец величиной, уже нерестится :cry: ).

_________________
Лучше три маленьких карася-чем ни одного большого карпа...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: Пн ноя 26, 2012 12:11 
Не в сети
Карполов
Аватара пользователя

Зарегистрирован: Сб ноя 06, 2004 07:30
Сообщения: 1897
Откуда: Харьков
Благодарил (а): 2788 раз.
Поблагодарили: 2472 раз.
Ну, я же не говорю, что эти факторы не действуют. Просто я на них не могу повлиять, ну не могу я писать жалобы, стоять в пикетах, участвовать в митингах и т.п. А факторы складываются. Вот на себя я повлиять могу, и уменьшить свое слагаемое вполне в моих силах. Хотя признаю - для этого на рыбалке нужна сила воли.
У меня есть книжка М.М. Курочкина "Для вас, рибалки", 1970 г, о рыбалке на Харьковщине. Вот цитата оттуда пр Печенежское водохранилище. "Мине небагато часу і малоцінні породи риб у цьому водоймищі зникнуть, натомість з'являться цінні, високопродуктивні породи. Як твердять учені, Печенізьке море сприятливе для розведення лящів і судаків. Отже ці риби будуть тут переважати, проте водитиметься і щука, короп, карась.
... учені Харківського державного університету рекомендували рибкомбінату поселити в ньому травоїдну рибу - товстолобика, а для використання зоопланктону - синця."
Что-то актуально...

_________________
С уважением и пожеланием хорошего клева
Юрий


Вернуться к началу
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: Пн ноя 26, 2012 15:06 
Не в сети
Посейдон
Аватара пользователя

Зарегистрирован: Ср июл 06, 2005 22:19
Сообщения: 762
Откуда: Харьков
Возраст: 54
Благодарил (а): 54 раз.
Поблагодарили: 183 раз.
УЖЕНИЕ КАРПА НА ХАРЬКОВЩИНЕ Л.Федулов

Харьковские рыболовы-любители имеют опыт в ужении разных видов рыб и особенно карпа.
Рыболовы обычно выезжают километров за 45 — 60 на реку Северный Донец, в живописные Короповы хутора, Занки, Задонецкий хутор. В этих местах Донец широк и глубок, а природа настолько богата, что можно отдохнуть от суеты и шума городской жизни.

Карп (сазан) — одна из красивых и сильных пресноводных рыб, относящаяся к числу промысловых,
Много лет на Украине в прудах и озерах разводят эту ценную породу. В таких водоемах, как правило, выращивают культурного карпа — зеркального и королевского.
Прудовой карп является разновидностью речного сазана. Обе эти рыбы относятся к одному виду, но имеют свои особенности, рыбаки легко различают их по внешним признакам.
Речной сазан имеет буроватый цвет с золотистым отливом, несколько продолговатый корпус (особенно у самца) и крупную чешую. Каждая чешуйка окантована черной кромкой.
У прудового королевского карпа цвет темносерый с желтоватым оттенком, крупная и красивая чешуя. Корпус королевского карпа чуть круглее; по бокам рта, как и у сазана, по два небольших плотных усика.
Заметна разница между королевским и зеркальным ка~рпом. У зеркального — тело почти без чешуи, только по бокам расположены два-три неровных ряда крупной перламутровой чешуи (отсюда и название — зеркальный). Он желтоватого цвета и всегда значительно жирнее королевского.
Преимущество разведения этой рыбы заключается в том, что она при нормальном питании в первый же год достигает веса 500 — 600 г, а через три года Начинает нереститься.
Кроме того, карп — Неприхотливая и выносливая рыба, она может жить и размножаться в небольших искусственных водоемах и легче других рыб переносит недостаток кислорода в воде.
Наконец, вкусовые качества карпа, в частности речного, намного выше других рыб его породы.
Прудовой карп слабее речного сазана и не так боек на удочке, но все же сильнее других рыб карповой породы, и разве только большой голавль может состязаться с Ним в силе. Во всяком случае значительно легче вытянуть из воды леща, щуку или сома весом в три килограмма, чем сазана в полтора килограмма.
Карп живет 60 — 80 лет и достигает веса до 40 кг. Л„П. Сабанеев утверждал, что карпы могут жить до ста и более лет и достигают четырех пудов веса.
Метать икру карп начинает в мае. Нерест проходит в несколько приемов и иногда затягивается до десяти дней, а в тех случаях, когда весна и начало лета холодные, нерест запаздывает. На шестом Люботинском пруде я наблюдал нерест крупного карпа в начале августа 1949 года. Рыбаки были крайне удивлены этим явлением. Через несколько дней я поймал на удочку, поставленную у камышей на червя полупудовую самку, в которой было полно икры, а еще через неделю мой знакомый рыбак поймал самку в 10 кг и тоже с икрой.
Карп — самая живучая рыба, он может без воды, при соответствующем уходе, прожить несколько часов. Я всегда привожу его живым, пускаю в ванну, и он живет еще несколько суток, хотя на дорогу у меня уходит более двух часов. Для продолжительного сохранения карпа надо стараться, чтобы у него не было никаких повреждений, поэтому его лучше держать не на кукане, а в садке. Перед отъездом домой в корвину следует положить побольше мокрой травы и уложить рыбу так, чтобы приток свежего воздуха поступал под обе жаберные крышки. А чтобы рыба во время пути не билась, ее следует плотно обложить влажной травой, но сверху ничего не класть.
При охоте на карпа с удочкой нужно тщательно маскироваться и не шуметь. На широких местах, с пологими берегами, следует пользоваться длинной лесой: крупный карп в таких водоемах днем к берегам подходит очень редко. Летом хорошо охотиться на карпа в неглубоких местах, где вода быстрее прогревается, да и питания больше, а осенью переходить на глубокие места. В пасмурную погоду, особенно осенью, карп клюет весь день.
В прудах, да и в,реках мы ловим карпа на разные насадкина земляного червя, хлеб, галушку, вареную картошку, горох, кукурузу, на кусочки жмыха и т. п. И если в определенных местах карпа подкармливать, то охота на него бывает добычливей. Брать на удочку карп начинает перед нерестом, в начале мая, и потом со второй половины июня, а особенно активно в августе и в сентябре. В больших и глубоких водоемах крупный карп берет до самых холодов и лучше ловится при небольшой волне.
Активный клев карпа бывает перед рассветом. В течение дня поклевки слабее и совсем редки на вечерней заре. Мелкий же карп берет с небольшими перерывами на протяжении всего для. В неглубоких водоемах, где периодически понемногу спускают воду, большие карпы не плохо клюют после полуночи. Насадку карп берет хорошо и нередко засекается сам, но такая засечка все же ненадежна, поэтому карпа всегда надо во-время подсечь. Мы обычно выбираем такие места, где рыба выходит из ямы на отмель и где есть небольшое течение. Хорошо, если рядом имеются карча или сваленное дерево, камыш или куга.
Конечно, самая захватывающая рыбалка — это ужение карпа на удочку. Искушенные рыболовы предпочитают охоту на карпа всем другим видам рыбной ловли.
Там, где наши рыбаки ловят карпа, они не охотятся на мелочь. Рыболов, поджидающий крупную рыбу, хорошо знает, что возня с мелочью только отпугнет карпа. Больше трех удочек они обычно не ставят.
Чтобы поймать сазана в полпуда весом, надо иметь хорошую и надежную снасть, плотное, в 2,5 м бамбуковое удилище с негрубым, но туповатым концом, средних размеров катушку, на которой должно быть не менее 50 м капроновой лесы, диаметром 0,7 — 0,8 или 1 мм и капроновый поводок, толщиной 0,5 мм. Крючок нужен хорошей закалки, при пробе пальцами он должен слегка пружинить; размер — № 3, 4, 5, жало острое и слегка вогнутое. Грузило мы применяем тяжелое и передвижное, поплавок — из большого гусиного пера или куги. Концы поплавка покрываем белой краской, а середину — черной, чтобы он был слегка заметен и ночью.
Приятно ловить хорошей снастью, в которую крепко веришь. Для этого все должно быть проверено своими руками.
Чтобы охотиться на крупного карпа, нужно еще знать повадки рыбы, уметь искусно вывести ее и подсачить.
Наколовшись крючком, карп с большой силой бросается вглубь водоема и норовит завести лесу под корягу или в камыш. Когда это ему не удается, он выбрасывается из воды, примерно на метр, и всей своей тяжестью обрушивается на лесу. Если снасть ненадежна и рыбак растеряется, карп перебьет лесу или сорвется с крючка. Бывает и так. Когда леса ослабевает, карп пытается захватить ее на спину и оборвать лучевой костью, которая расположена у него в начале верхнего спинного плавника и усеяна мелкими зубьями. Рыбаки ее называют пилой. К этому приему обычно прибегает речной сазан. Поэтому необходимо всегда держать лесу в натяжку и только при сильных нажимах постепенно отпускать. Ни в коем случае не следует допускать, чтобы рыба вытягивала лесу в прямую линию с удилищем, или вываживать рыбу, взявшись руками за лесу. В таких случаях сходы почти неизбежны.
Но вот вы извлекли на берег полупудового красавца. Рыбацкое сердце учащенно бьется, приятная истома разливается по телу. Долгие томительные часы ужения искупились сторицей. Лишь понемногу вы успокаиваетесь и с хорошим уловом возвращаетесь домой.
Харьковское общество рыболовов-любителей неподалеку от города, в Лозовеньках, арендует один из самых больших водоемов. Здесь карп выращивается много лет, и не один год я охочусь на него. Красивый здесь карп, особенно королевский. Не мало приходилось переживать острых моментов при ужении этой могучей рыбы...

Однажды, в конце июля 1948 года, я рыбачил на водоеме в Лозовеньках. В то время карп хорошо брал ночью и на рассвете. Палатку я разбил напротив сижи. С первыми сумерками стали кусать назойливые комары. Пришлось разжечь костер.
Как всегда, к костру подсело несколько рыболовов и завязался страстный охотничий разговор, за которым так быстро проходит время. Спохватились мы, когда в ближайшем селе пропели первые петухи: надо было расходиться по местам.
Не легко просидеть в напряжении полдня и ночь, перед утром всегда клонит ко сну. Я не вытерпел и на полчаса прикорнул. Подойдя к удочкам, я услыхал стук комля удилища о замок (В рассошках у меня привинчены шипы, которые входят в дырочки, просверленные в комлях. Это дает гарантию, что в момент зевка рыболова рыба не утащит удилище)
Подсек и почувствовал крупную рыбу. Затем последовал сильный нажим и что-то в этот момент треснуло. Я решил, что лопнула леса, и на мгновение остановился, но вдруг почувствовал, что она снова натянулась: лопнуло удилище, кончик его висел на лесе. Не знаю почему я бросил удилище, очевидно от неожиданности, и быстро стал выбирать руками лесу. Что-то тяжелое послушно следовало за ней. У берега я ощутил небольшой рывок и неожиданно извлек пустую лесу, однако рыба не ушла — она лежала на боку возле берега. Я схватил ее руками и далеко отнес в сторону. Это был зеркальный карп, примерно около 5 кг весом.
Взяв лесу, я увидел, что у нее оторван крючок с кусочком поводка. Осмотрев рот карпа, я не обнаружил в нем крючка. В чем же дело? Но занималась заря, некогда было решать эту задачу. Карпа я не закуканил, а опустил в большой садок.
Скоро подул прохладный ветерок, клев прекратился. Воспользовавшись приездом жены, я прилег отдохнуть, поручив ей наблюдение за удочками. Проснувшись, я узнал, что карп в сетке все время бился и только недавно затих. Я пошел проверить: сетка была в том положении, в каком я ее оставил, но карпа не было. Он стоял неподалеку, головой к берегу, и слегка шевелил плавниками, Подсачек был в нескольких шагах, я схватил его и быстро накрыл им беглеца. Трудно было понять, как он вырвался из сетки и, вырвавшись, не ушел. Кроме того, меня мучило загадочное исчезновение крючка. Ответ я получил дома, когда распотрошили карпа: у него в желудке был крючок с оборванным кусочком поводка. Вокруг крючка была заметна опухоль. Повидимому, он сравнительно легко шел к берету и не удрал, когда освободился из плена потому, что застрявший в желудке крючок причинял ему сильную боль, парализовал движения. Но все же загадкой для меня так и осталось его странное исчезновение из сетки.
В один из июньских дней 1949 года я охотился на одном из больших Любогинских водоемов в 30 км от Харькова. Здесь много прудов, но самый большой и рыбный — это шестой пруд, сооруженный свыше ста лет тому назад. На нем я и расположился. С вечера выбрал и расчистил сижу, засыпал подкормку и поставил три удочки на ночь.
Сумерки спускались на землю, вечерняя заря кончалась. Я со своим приятелем начал готовиться к ужину.
Июнь — месяц самых коротких ночей. За разговорами мы и не заметили, как уже перевалило за полночь. Как по команде, сложили мы свои пожитки и молча пошли к сижам.
Было еще темно, но далеко на горизонте уже виднелись первые блики утренней зари. Ее предвестники — стрижи и другие птицы — еще нерешительно, но разноголосо начинали свой птичий разговор. На какой-то миг все вокруг замерло. И вдруг сразу в нескольких местах раздался сильный плеск — это начался вскид крупного карпа.
Расположившись возле удочек, я устремил взор на едва еще уловимые контуры поплавков. Снасть у меня была надежная, и поэтому оставалось только желать поклевки крупной рыбы.
Оправа от меня близко вскинулся карп. Я невольно повернул голову и в этот момент поплавок крайней удочки стал вертикально и резко пошел под воду. Я сильно подсек, отрывисто «запела» катушка, рыба нажимала основательно, требуя больше и больше лесы. На катушке оставалось не больше 5 — 7 м. Я начал подтяжку, какую-то долю секунды неподвижная леса была так натянута, что если бы к ней притронуться смычком, она издала бы сильный звук. Это была кульминационная точка — своеобразный экзамен рыболову и проверка качества его снасти. В таких случаях бывает так: если засечка слабая, сдают крючок или леса, то рыба сходит.
Снасть, выдержала. Медленно стал я подтягивать рыбу. Метрах в четырех от берега леса внезапно ослабла — рыба ткнулась в берег и тотчас же устремилась в воду, но ее задержала леса. Тогда она выбросилась на поверхность, но в этот момент я успел отпустить лесу. Хитрость карпа не удалась, я решительно подвел рыбу к берегу и подсачил.
Положив подсачек с рыбой на берег, я невольно взглянул на часы: кончался пятый час. Значит я вываживал рыбу более двадцати минут.
Красавец королевский карп весил не менее шести килограммов. Закуканив его, я снова поставил удочку и в этот момент услышал крик: — Дайте подсачек! — Это звал на помощь незнакомый рыбак, сидевший метрах в тридцати от меня. Я подбежал к нему и помог вытащить зеркального карпа, примерно такого же, как мой.
Возвращаясь к сиже, я услыхал знакомую музыку разматываемой катушки. Я подбежал в тот момент, когда леса была уже вся размотана, сделал подсечку и стал подматывать. Последовали один за другим сильные нажимы, но я продолжал подбирать шнур. Рыба устала и слабо сопротивляясь, шла к берегу. На этот раз подсачил мой сосед, которому я только что оказал подобную услугу. Карп был тоже королевский, немного меньше первого.
Частые вскиды карпа держали нас, как говорят, в боевой готовности, В девять часов утра — третья поклевка. Как и в предыдущие два раза, рыба взяла на пареный горох.
На этот раз попался крупный карп — старик, как мы называем рыбу в пуд весом. Долго я его водил: то отпускал, то подтягивал к берегу, но карп на поверхности не показывался. Он бушевал на глубине, бросаясь в стороны, доставляя мне много острых переживаний. Наконец, его порывы заметно ослабели, однако к берегу он не подходил. Я поводил его еще немного. Решив, что карп выбился из сил и хорошо держится на крючке, я стал смело подтягивать его.
И в этот момент произошло то, что обычно бывает, когда рыба еще не совсем устала, а рыбак излишне понадеялся на себя. Близость берега и человека, держащего в руках подсачек, испугали рыбу, и она с большой силой рванулась в глубину. Я не успел отпустить лесу и карп-великан на глазах у рыболовов, наблюдавших мою борьбу с ним, сорвался с крючка, а леса со свистом полетела вверх.
Я замер неподвижно, не понимая, что произошло...
Что ж делать! У меня была два карпа, и потеря великана не казалась такой обидной...

_________________
Лучше три маленьких карася-чем ни одного большого карпа...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: Пн ноя 26, 2012 15:26 
Не в сети
Посейдон
Аватара пользователя

Зарегистрирован: Ср июл 06, 2005 22:19
Сообщения: 762
Откуда: Харьков
Возраст: 54
Благодарил (а): 54 раз.
Поблагодарили: 183 раз.
march-yu писал(а):
Вот на себя я повлиять могу, и уменьшить свое слагаемое вполне в моих силах. Хотя признаю - для этого на рыбалке нужна сила воли.

А вот это - правильно! Я ведь тоже, не без греха :oops: . В один тяжелый период, месяц откровенно промышлял (хоть и на две удочки, но по 25-35кг за ночь) сдавая таранку в пивных киосках :oops: . Сейчас я тоже, во многом несогласен с современными правилами рыболовства, но рыбы беру не больше чем нужно семье и даже кума убедил не брать лишнее :D ...

_________________
Лучше три маленьких карася-чем ни одного большого карпа...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 13 ] 

Часовой пояс: UTC + 2 часа [ Летнее время ]


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 3


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти: